разошелся в своих идеологических взглядах со своей единственной дочерью Верой (которая к тому же еще сотрудничала с НКВД). Затем ушли из жизни его братья и племянники. Круг близких людей сильно сужался. В 1935 году Александр Гучков сильно заболел. В октябре слёг в клинику, лечился, надеялся на выздоровление, ставил условия врачам, что он должен не только жить, но и иметь возможность работать. Уже находясь в больнице, где в палатах тушат свет ранним вечером, он, запасшись электрическим фонариком, прятался под одеялом и писал письма тайком, обманывая врача и сиделок. За полтора месяца до кончины он перенёс мучительную операцию, врачи не говорили ему, каким недугом он страдал, и он твёрдо верил в своё выздоровление. За неделю до смерти он понял вдруг, что конец неизбежен и близок. С удивительным спокойствием и даже некоторым любопытством начал готовиться к нему, методически приводя в порядок свои дела и отдавая предсмертные распоряжения, не прекращая при этом приёма друзей и посетителей. Незадолго до смерти через своих друзей дипломатов добился визы для беглеца с Соловков из Финляндии во Францию Ивану Солоневичу. Весть так обрадовала Александра Ивановича, что он весело шутил, смеялся и рассказывал окружающим анекдоты. 14 февраля 1936 года в Париже Александр Иванович скончался на руках своей супруги. 15 февраля газеты опубликовали на первых полосах некрологи о кончине: «Александр Иванович Гучков Волею Божию тихо скончался 14 февраля». Один из близких людей, который был у него вечером накануне кончины, вспоминал, что после беседы перед уходом он спросил у Гучкова: «Александр Иванович, есть ли у вас боли?» Он ответил: «Нет, болей нет, но тоска». Это слово «тоска», было последним, которое услышал его друг от Гучкова. По воле усопшего просили на похоронах венков и цветов не возлагать396.

17 февраля в храме Александра Невского состоялась панихида. Похороны Гучкова явились крупным событием в жизни эмигрантского сообщества. На похороны пришли более 400 человек разных политических течений и направлений, были и «правые», и «левые», были все национальности России, в том числе и те, кто враждовал между собой. В последний путь проводить пришли А. Деникин, П. Милюков, А. Керенский, В. Маклаков, писатель И. Бунин, С. Ольденбург, А. Чайковский, А. Гессен, М. Алданов, А. Хатисов, Н. Брешко-Брешковский, В. Бурцев, князь В. Вяземский, князь В. Волконский, князь А. Голицын, князь С. Трубецкой, А. Коновалов, генерал А. Лукомский. Представлены были почти все эмигрантские политические и общественные организации, редакции газет, различные русские учреждения, также присутствовал чехословацкий посланник, югославский посланник, многие иностранные друзья покойного и многие, многие другие. Урна с прахом была похоронена на кладбище Пер-Лашез, левая сторона колумбария № 2325397.

Вскоре в газетах и журналах вышли публикации известных политиков с воспоминаниями о жизни и деятельности Александра Ивановича Гучкова: А. Керенского398, П. Милюкова399, Н. Савича400. Милюков в своей статье назвал Гучкова не иначе как «Большой человек».

Так закончился жизненный путь этого выдающегося человека, человека-легенды — Александра Ивановича Гучкова.

Часть II

Глава 1. Немного теории. Советские историки о А. И. Гучкове

Проследив жизненный путь А. И. Гучкова, перейдем к такой любопытной теме, как роль и личное участие Гучкова в организации, по крайней мере, начального этапа Великой русской революции.

Но прежде чем говорить о его роли и участии в непосредственных событиях с 23 февраля по 3 марта 1917 года, надо рассмотреть хотя бы вкратце ряд основных моментов: расклад политических сил, групп, условия накануне февраля 1917 года.

Прежде всего надо понять, как воспринимали события февраля 1917 года ранее и теперь, оценить «географию» революции и состояние Петрограда в то время. Кроме того, попытаться понять положение дел в руководстве военных, состояние системы государственного управления, управления армией, положение дел в самом Петрограде. После этого оценить состояние основных политических сил: революционных партий и организаций буржуазно-либерального лагеря.

Итак, несмотря на то, что с того времени прошло почти сто лет, написаны тысячи работ по данной теме, тем не менее так и не достигнут консенсус по целому ряду основополагающих положений.

Во-первых, сколько все-таки было революций в 1917 году — одна или две? До сих пор преобладающей точкой зрения было, что все-таки две: первая — в феврале, буржуазно-демократическая, и вторая — в октябре, социалистическая. Согласно другой точке зрения это был единый революционный процесс, разделенный на несколько разных этапов, ибо Октябрь не мог бы произойти без Февраля.

Историю, как известно, пишут победители. Теория «двух революций» окончательно победила в начале тридцатых годов, так как наиболее соответствовала представлениям победившей партии. Данная точка зрения безраздельно господствовала на протяжении нескольких десятков лет. Лишь в последние годы все больше исследователей стало склоняться ко второй точке зрения — что революция 1917 года представляла собой единый процесс.

Во-вторых, наиболее дискуссионным является вопрос организованности и стихийности процесса. В этом вопросе долгие десятилетия господствовал взгляд на Февраль как на стихийный процесс. Слишком многим было выгодно, в силу самых разных причин, выдавать Февраль именно за стихию. Победители Октября не хотели отдавать лавры победы своим идейным противникам; организаторам же Февраля после Октября 1917 года было крайне невыгодно вспоминать о своей роли в февральских событиях. Да и небезопасно. Достаточно вспомнить нападение монархистов на А. И. Гучкова в 1921 году и на П. Милюкова в 1922 году, которое закончилось убийством В. Д. Набокова. Без всякого преувеличения это был вопрос жизни или смерти. Немало было людей, которые не могли простить ни А. И. Гучкова, ни П. Милюкова, считая именно их главными виновниками отречения Николая II и, как следствие, смерти царской семьи.

Е. М. Ярославский в 1930-е годы так оценивал данные события: «Работой большевистской партии, ее руководством борьбой рабочего класса, крестьян и солдат был подготовлен февральский переворот, который начался с демонстрации голодных работниц401.

Это была народная революция, зачинщиками, застрельщиками и руководителями которой были рабочие, имея во главе большевистскую партию, к рабочим присоединились крестьяне в солдатских шинелях…»402

Смысл крайне простой: основным организатором был рабочий класс в союзе с крестьянством во главе с партией большевиков. Но при этом как-то малоубедительны обоснования того, почему же тогда сразу в Феврале большевики не взяли власть в свои руки, и пришлось делать еще одну революцию в Октябре.

Не менее показательны изыскания другого исследователя — С. Пионтковского примерно в то же время. В его понимании русская буржуазия всячески противилась, как только могла, революции: «Буржуазия, вопреки своему желанию, приняла участие в революции». «Февральская революция в этом отношении определила готовящийся заговор российской буржуазии»403. Но тем не менее «Революция… передала власть буржуазии».404 «Революция, которая фактически передала власть в руки буржуазии, творилась вопреки желанию последней. В февральские дни русская буржуазия играла контрреволюционную роль, она сама в эти дни